Неточные совпадения
Сына своего она любила и
боялась несказанно; управление имением предоставила Василию Ивановичу — и уже не входила ни во что: она охала, отмахивалась платком и от испуга подымала брови все выше и выше, как только ее
старик начинал толковать о предстоявших преобразованиях и о своих планах.
Все солдаты казались курносыми, стояли они, должно быть, давно, щеки у них синеватые от холода. Невольно явилась мысль, что такие плохонькие поставлены нарочно для того, чтоб люди не
боялись их. Люди и не
боялись, стоя почти грудь с грудью к солдатам, они посматривали на них снисходительно, с сожалением;
старик в полушубке и в меховой шапке с наушниками говорил взводному...
Вот посмотрите, этот напудренный
старик с стальным взглядом, — говорил он, указывая на портрет, висевший в простенке, — он был, говорят, строг даже к семейству, люди
боялись его взгляда…
Он помнит, как, после музыки, она всю дрожь наслаждения сосредоточивала в горячем поцелуе ему. Помнит, как она толковала ему картины: кто этот
старик с лирой, которого, немея, слушает гордый царь,
боясь пошевелиться, — кто эта женщина, которую кладут на плаху.
«У меня с рук не сходила, — вспоминал
старик, — бывало, и ходить учу, поставлю в уголок шага за три да и зову ее, а она-то ко мне колыхается через комнату, и не
боится, смеется, а добежит до меня, бросится и за шею обымет.
Версилов еще недавно имел огромное влияние на дела этого
старика и был его другом, странным другом, потому что этот бедный князь, как я заметил, ужасно
боялся его, не только в то время, как я поступил, но, кажется, и всегда во всю дружбу.
— Нет, она все
боялась, что документ у ней, у Анны-то, и я тоже. Мы ее и сторожили. Дочери-то не хотелось
старика потрясти, а немчурке, Бьорингу, правда, и денег жалко было.
Мальчишка в одной рубашонке пробегал мимо нее и приговаривал всё одно и то же: «ишь, не поймала!» Старушка эта, обвинявшаяся вместе с сыном в поджоге, переносила свое заключение с величайшим добродушием, сокрушаясь только о сыне, сидевшем с ней одновременно в остроге, но более всего о своем
старике, который, она
боялась, совсем без нее завшивеет, так как невестка ушла, и его обмывать некому.
— Ну, брат, не ври, меня не проведешь,
боишься родителя-то? А я тебе скажу, что совершенно напрасно. Мне все равно, какие у вас там дела, а только
старик даже рад будет. Ей-богу… Мы прямо на маменькину половину пройдем. Ну, так едешь, что ли? Я на своей лошади за тобой приехал.
Тогда Василий Назарыч осторожно навел через Нагибина справки, нет ли какой-нибудь новой причины такого странного поведения;
старики одинаково
боялись, чтобы за первым Лоскутовым не появился второй.
Особенно смешил всех дядюшка, который
боялся лошадей и воды и так забавно танцевал вальс в два па, как его танцуют только
старики.
Но почему же я не могу предположить, например, хоть такое обстоятельство, что
старик Федор Павлович, запершись дома, в нетерпеливом истерическом ожидании своей возлюбленной вдруг вздумал бы, от нечего делать, вынуть пакет и его распечатать: „Что, дескать, пакет, еще, пожалуй, и не поверит, а как тридцать-то радужных в одной пачке ей покажу, небось сильнее подействует, потекут слюнки“, — и вот он разрывает конверт, вынимает деньги, а конверт бросает на пол властной рукой хозяина и уж, конечно, не
боясь никакой улики.
Он ушел, а я минут десять у
старика посидела да и опять сюда, ух
боялась — бежала, чтоб его не повстречать.
— Бупа, бэ-хай-па, латурл! (Ничего не
бойся,
старик!)
— Аннушка! Аннушка! подь сюда, не
бойся, — кликнул
старик ласково.
— Ну, что же вы? — заговорил опять г. Пеночкин, — языков у вас нет, что ли? Сказывай ты, чего тебе надобно? — прибавил он, качнув головой на
старика. — Да не
бойся, дурак.
Лет через пятнадцать староста еще был жив и иногда приезжал в Москву, седой как лунь и плешивый; моя мать угощала его обыкновенно чаем и поминала с ним зиму 1812 года, как она его
боялась и как они, не понимая друг друга, хлопотали о похоронах Павла Ивановича.
Старик все еще называл мою мать, как тогда, Юлиза Ивановна — вместо Луиза, и рассказывал, как я вовсе не
боялся его бороды и охотно ходил к нему на руки.
Потом взошел моей отец. Он был бледен, но старался выдержать свою бесстрастную роль. Сцена становилась тяжела. Мать моя сидела в углу и плакала.
Старик говорил безразличные вещи с полицмейстером, но голос его дрожал. Я
боялся, что не выдержу этого à la longue, [долго (фр.).] и не хотел доставить квартальным удовольствия видеть меня плачущим.
Госпожа эта отличалась тем тактом, который имел один из блестящих ее предшественников — Потемкин: зная нрав
старика и
боясь быть смененной, она сама приискивала ему неопасных соперниц.
Года за два до перевода в Вятку он начал хиреть, какая-то рана на ноге развилась в костоеду,
старик сделался угрюм и тяжел,
боялся своей болезни и смотрел взглядом тревожной и беспомощной подозрительности на свою жену.
Матушка, однако ж, задумывается на минуту. Брань брата, действительно, не очень ее трогает, но угроз его она
боится. Увы! несмотря на теперешнюю победу, ее ни на минуту не покидает мысль, что, как бы она ни старалась и какое бы расположение ни выказывал ей отец, все усилия ее окажутся тщетными, все победы мнимыми, и
стариково сокровище неминуемо перейдет к непочтительному, но дорогому сыну.
Старого бурмистра матушка очень любила: по мнению ее, это был единственный в Заболотье человек, на совесть которого можно было вполне положиться. Называла она его не иначе как «Герасимушкой», никогда не заставляла стоять перед собой и пила вместе с ним чай. Действительно, это был честный и бравый
старик. В то время ему было уже за шестьдесят лет, и матушка не шутя
боялась, что вот-вот он умрет.
Все его
боялись, начиная со
старика деда и кончая женою и детьми.
— Не смыслит еще он,
стариков боится. Ты бы опять… — начала было Акулина, но поняла, что ждать больше нечего, и прибавила: — Вот ведь какой узел вышел, и не сообразишь, как его развязать!
Улита домовничала в Щучьей-Заводи и имела на барина огромное влияние. Носились слухи, что и
стариковы деньги, в виде ломбардных билетов, на имя неизвестного, переходят к ней. Тем не менее вольной он ей не давал —
боялся, что она бросит его, — а выпустил на волю двоих ее сыновей-подростков и поместил их в ученье в Москву.
Радомирецкий… Добродушный
старик, плохо выбритый, с птичьим горбатым носом, вечно кричащий. Средними нотами своего голоса он, кажется, никогда не пользовался, и все же его совсем не
боялись. Преподавал он в высших классах год от году упраздняемую латынь, а в низших — русскую и славянскую грамматику. Казалось, что у этого человека половина внимания утратилась, и он не замечал уже многого, происходящего на его глазах… Точно у него, как у щедринского прокурора, одно око было дреманое.
О медицинской помощи, о вызове доктора к заболевшему работнику тогда, конечно, никому не приходило в голову. Так Антось лежал и тихо стонал в своей норе несколько дней и ночей. Однажды
старик сторож, пришедший проведать больного, не получил отклика.
Старик сообщил об этом на кухне, и Антося сразу стали
бояться. Подняли капитана, пошли к мельнице скопом. Антось лежал на соломе и уже не стонал. На бледном лице осел иней…
Появление
старика Колобова в Суслоне было целым событием. Теперь уж все поняли, зачем птица прилетела. Всех больше волновался мельник Ермилыч, под рукой распускавший нехорошие слухи про
старика Колобова. Он
боялся сильного конкурента. Но Колобов сам пришел к нему на мельницу в гости, осмотрел все и сказал...
— Не
боюсь я дурачков! — спокойно ответил упрямый
старик.
В молодости моей я еще встречал
стариков охотников, которые думали, что глухие тетерева глухи, основываясь на том, что они не
боятся шума и стука, особенно когда токуют.
Здесь снова пугали меня Трубецкой,
Что будто ее воротили:
«Но я не
боюсь — позволенье со мной!»
Часы уже десять пробили.
Пора! я оделась. «Готов ли ямщик?»
— «Княгиня, вам лучше дождаться
Рассвета, — заметил смотритель-старик. —
Метель начала подыматься!»
— «Ах, то ли придется еще испытать!
Поеду. Скорей, ради бога...
С появлением баушки Лукерьи все в доме сразу повеселели и только ждали, когда вернется грозный тятенька. Устинья Марковна
боялась, как бы он не проехал ночевать на Фотьянку, но Прокопию по дороге кто-то сказал, что
старика видели на золотой фабрике. Родион Потапыч пришел домой только в сумерки. Когда его в дверях встретила баушка Лукерья,
старик все понял.
Старик не подавал никакого признака беспокойства или волнения и вел свою работу с прежним ожесточением, точно
боялся за каждый новый день.
О воле точно
боялись говорить, — кто знает, что еще будет? — а
старики грустно вздыхали: может, и хуже будет.
Макар сделался задумчивым до суровости. Татьяна больше не
боялась за него, хотя он и частенько похаживал в Кержацкий конец к мастерице Таисье. Аглаида тоже бывала у Таисьи, но она содержала себя строго: комар носу не подточит. У Таисьи шли какие-то таинственные беседы, в которых принимали участие
старик Основа, Макар и еще кое-кто из мужиков. Пробовали они залучить к себе и Тита, но
старик не пошел.
Подбодренные смелостью
старика, в дверях показались два-три человека с единственным заводским вором Мороком во главе. Они продолжали подталкивать дурачка Терешку, Парасковею-Пятницу и другого дурака, Марзака, высокого
старика с лысою головою. Морок, плечистый мужик с окладистою бородой и темными глазами навыкате, слыл за отчаянную башку и не
боялся никого. С ним под руку ворвался в кабак совсем пьяный Терешка-казак.
В конце концов
старик начал просто
бояться неизвестной, но неминуемой грозы, похудел, осунулся и сделался крайне раздражительным и недоверчивым.
— Без церемонии, господа, — прошу вас поближе к самовару и к хозяйке, а то я
боюсь, что она со мною,
стариком, заскучает.
Говоря это,
старик маскировался: не того он
боялся, а просто ему жаль было платить немцу много денег, и вместе с тем он ожидал, что если Еспер Иваныч догадается об том, так, пожалуй, сам вызовется платить за Павла; а Вихров и от него, как от Александры Григорьевны, ничего не хотел принять: странное смешение скупости и гордости представлял собою этот человек!
Павел все это время стоял бледный у дверей залы: он всего более
боялся, что если его выгонят, так это очень огорчит старика-отца.
Действительно, целый угол был залит чернилами, и старушка ужасно
боялась, что
старик по этому пятну узнает, что без него перерыли бумаги и что Анна Андреевна прочла письмо к Наташе.
— Сейчас, моя прелесть, сейчас. Итак, доктор, мы прикажем вымыть ее борной кислотой и тогда… Но, Трилли, не волнуйся же так!
Старик, подведите, пожалуйста, вашу собаку сюда. Не
бойтесь, вам заплатят. Слушайте, она у вас не больная? Я хочу спросить, она не бешеная? Или, может быть, у нее эхинококки?
Потом разговор естественно перешел на ожидаемый праздник; потом
старик распространился о том, как мы будем дарить, и чем далее углублялся он в свой предмет, чем более о нем говорил, тем приметнее мне становилось, что у него есть что-то на душе, о чем он не может, не смеет, даже
боится выразиться.
Калинович только улыбался, слушая, как петушились два
старика, из которых про Петра Михайлыча мы знаем, какого он был строгого характера; что же касается городничего, то все его полицейские меры ограничивались криком и клюкой, которою зато он действовал отлично, так что этой клюки
боялись вряд ли не больше, чем его самого, как будто бы вся сила была в ней.
— Именно чудак, — подтвердил Петр Михайлыч, — не глупый бы
старик, богомольный, а все преставления света
боится… Я часто с ним прежде споривал: грех, говорю, искушать судьбы божий, надобно жить честно и праведно, а тут буди его святая воля…
— А можно ему у вас пробыть нынче денек? — сказал
старик с такой робкой улыбкой, как будто он очень
боялся меня, и все, куда бы я ни подвинулся, оставаясь от меня в таком близком расстоянии, что винный и табачный запах, которым он весь был пропитан, ни на секунду не переставал мне быть слышен.
— Потому что я уже
старик и
боюсь вам быть скучным.
Но в комнате было душно; ее и летом редко освежали, потому что
старик боится заболеть и умереть.
Доказывал я молодому князю, что гораздо было бы выгоднее верхний этаж снять, и даже деньги хорошие предлагал, а он
старика боится.
— Ну, ну,
старик, не
бойся, я пошутил.